Йога в свободное время и йога для свободы.

Есть нечто удивительное, почти чудесное в том, что люди разного возраста, образования, профессии, национальности, темперамента, с различными склонностями и интересами вступают в йогу. Иногда внешний толчок может произвести полунеграмотный «учитель», шарлатанская статейка в газетке или книжка «по медитации», представляющая собой собрание затертых общих мест и дичайших нелепостей или обманов. Мало кому может повезти обрести вначале знающего учителя и содержательную литературу, и поэтому каждый приступает к йоге, руководствуясь собственной целью и интересами.

Большинство людей Запада занимаются йогой «в свободное время», не удаляясь от общества, и с чисто прикладными целями, главная из которых — оздоровление. При этом многие придерживаются науки, христианства, ислама или просто «здравого смысла». Для «малых» целей — укрепления здоровья, повышения работоспособности и т. п. — принадлежность к мировоззрению йоги необязательна, но нужно иметь в виду, что Высшая Цель и приемы ее достижения выражены и разработаны именно внутри индоарийского сознания.

Идейные или мировоззренческие основания йоги так же важны, как и определенные физические упражнения и приемы. Без верной цели и знания смысла никакие наши старания и упражнения не имеют большого смысла, как у заведенной, но стоящей на месте машины, которая не может двигаться без водителя. Или, если даже какое-то движение и будет, то без внимания к мировоззренческим и нравственным вехам занятия могут завести в тупик или даже в пропасть. Или знание будет обретаться мучительным способом проб и ошибок.

Эта цель — освобождение или независимость от пут неистинного, ложного, кажущегося существования. В классической йоге Патанджали, представляющей собой одно из шести истинных мировоззрений (дар-шан) индуизма, это кайвалья (отъединение, исключительность). В джайнской и индуистских (в той или иной мере ведантистских) течениях йоги конечной целью является мокша (избавление),в буддистской йоге — нирвана (утишение или угасание), в некоторых течениях тантры или сикхской йоге она выражается словом сахаджа (естественность).

Только для немногих может быть понятна и привлекательна цель, предполагающая отсутствие личного бытия в мире. Эту немирскую цель йоги часто предпочитают заменять словами «достижение гармонии», «познание Истины», «самопознание». Да, мы можем сказать, что йога — это всецелое соединение себя со всеобщностью вещей, но это уже вторичные определения йоги. Главная цель, отобранная прозрениями и опытом многих ее исполнителей, включает или обобщает частные цели тех или иных людей: «Йога — мыслеверти заключенье» (yoga citta vrtti nirodhah).

Упрощенно, йога прежде всего — управление сознанием и обобщение познанного. Мир предоставляет нам столько возможностей для этого!

Что многозначное слово йога издавна означало и цель, и средство, прекрасно видно в следующих словах Вьясы (на Йога сутру, 3.6): «Йогу следует познать йогой, йога от йоги происходит. Кто же опьянен йогой, тот навсегда радуется в йоге». Истинная йога начинается лишь тогда, когда начинают искать исключительно Истину и Свободу. До этого йогу используют для мирской пользы, в качестве средства для достижения мирских целей. То есть это относится к области бхоги.

Умение различать йогу как средство и йогу как цель и правильная оценка и применение своих способностей, возможностей и сил является важнейшим условием совершенства. Кое-кто, прочитав в книгах, что цель йоги — отречение, понимает его только как отрицание. Утверждают, что надо отказаться от мира или отречься от себя, от «я». Но, не зная, что такое «мир», «я», отречение часто приравнивают к отверга-нию каких-то материальных вещей, отказу от имущества, домовладения, семьи, работы и сидению где-то в уединененном месте. Итог такого плохо понимаемого и неподготовленного отречения, как правило, бесполезен, смешон или печален.

Такой человек, впустую потратив время, скорее всего, достаточно быстро оставит свое уединение. Хотя, впрочем, и этот опыт пригодится, если человек поймет, насколько сильна в нем тяга к предметам и обществу и насколько трудно, оказывается, отречение. Стремление к людям, вещам, развлечениям, вкусной еде и т. д., которым прежде не придавал значения из-за их постоянного присутствия или будущей возможности, вдруг с громадной силой начинают захватывать ум, «искушать» его воспоминаниями и мечтами и не-, удержимо тянуть человека.

Иное дело, когда человек внутри традиции принимает решение стать йогином. Видимо, он видел разнообразные примеры отрекшихся от мира, скорее всего, у него есть учитель, он осознает цель — освобождение от мира, примерно представляет, какие тяготы и обязанности на себя возлагает. Возможно, когда-то он остро почувствовал, что в мире, от которого он отрекается, нет смысла или справедливости. Люди встречаются, совокупляются, размножаются, болеют, дряхлеют и умирают. Идет смертная борьба существ за выживание, наслаждения, власть, богатство, которые один отнимает у другого…

В традиционной Индии йогин порывал все личные и общественные связи: если он был дваждырож-денным, то снимал с себя священный шнур, а вместе с ним — все сопутствующие тому или иному состоянию или общественному положению обязанности. Он порывал с прошлым, принимал новое, духовное, указывающее на высшую цель и приобщающее к Высшему, имя. Он жил или в ашраме, или при храме, или в уединении. Своим подвижничеством, самообузданием, сосредоточением и созерцанием он стремился прекратить и удалить из сознания даже целеполагание.

Но занимающийся йогой читатель данной работы вряд ли будет считать себя йогином, свободным от личных и общественных обязанностей. Раз он живет еще в мире, он — человек мирской. Поэтому цель его занятий — развитие своих способностей и наилучшее выполнение своих общественных, семейных и личных обязанностей на пути к Истине.

«Мир исправить нельзя», — утверждают некоторые мудрецы. Но можно ли быть незатронутым им?

Нет ни одной области жизни, которая не касается нас. Конечно, одна затрагивает больше, другая почти не затрагивает. И если мир нельзя исправить, то значит ли это, что нельзя и еще больше испортить? Если нельзя быть незатронутым им, то разве мудрее быть его вечным рабом или жертвой?

«Труды жизни возлагаются на нас, чтобы очистить нас от эгоизма, а социальные учреждения призваны помочь росту души» (С. Радхакришнан).

Пока человек не достиг безусловного Освобождения, у него в мире три области действий — телесная, словесная и умственная и соответственные области свободы: свобода телесная, свобода словесная, свобода мысленная. Телесная свобода — это свобода от болезней, сохранение здорового тела, свобода удовлетворять его потребности и уметь их обуздывать. Свобода словесная — свобода выражать и сообщать другим свои убеждения. Свобода мысли — творческое умение управлять своей мыслью, отличать истинное от ложного, главное от второстепенного, нужное от лишнего и т. д. До сих пор на нашей родине было слишком много свободы для дурного и злого. Не стесняются злодеи и негодяи, не стесняются своего унижения пропившие достоинство и совесть пьяницы, валяющиеся в грязном тряпье в собственных испражнениях. Не стесняются сквернословы. Не стесняются дорвавшиеся до власти насильники, лжецы и мошенники (даже на самых высоких должностях и постах). Мысли навязываются, упрощаются и развращаются средствами массовой информации.

Для возвышенных мыслей и проявлений остаются маленькие закутки — умная книга, прекрасная музыка, письменный стол, теплые беседы с друзьями… Те, кого зовут духовными людьми, которых у нас, думаю, побольше, чем на Западе, не определяют качество общественной жизни. Их «забивают» наглые политики, биржевики, торговцы от культуры. Они бессильно наблюдают тупое вымирание народа от бесцельности, пьянства, без оплаты своего труда. Это во многом связано с утратой преемственности мировоззрения и разрушением основ мироустройства. Пятитысячелетний, по меньшей мере, опыт индийской цивилизации может стать важным подспорьем для его восстановления.