Випассана. Жизнь после (Часть I)

Отправляясь на Випассану и подобные курсы, люди в большинстве своём уверены, что основной челлендж их ждёт в медитационном центре. Ах, если бы они только знали, что самое интересное начнётся после их возвращения домой.

Подруга написала из Таиланда. 21 день она провела в ретрите и сейчас не представляет, как выйти в большой мир.

Знаете, я прошла 11 курсов Випассаны, сейчас сама организую ретриты и знакомлю людей с техниками медитации, но раньше мне и в голову не приходило писать или говорить на эту тему. Хотя, по сути, она самая важная — что делать со всем этим опытом и как его переварить.

Более того, и мои мастера никогда особо не затрагивали момент «адаптации после». Лишь однажды после курса я пришла к Випаассана-бабушке-учителю. В то время я много думала над тем, чтобы уйти в монастырь. Я рассказала ей, как мечтаю посвятить себя практике, а людская суета, устои и правила, по которым они живут, мне в тягость, даже элементарное поддержание родственных или дружеских отношений кажется бессмысленным, всего лишь очередным препятствием в садхане.

На это она ответила, что родственники тоже считают ее странной, потому что она не смотрит телевизор со всеми по вечерам, а медитирует. Но потом добавила:

«Мария, есть только два варианта: либо ты надеваешь монашеские одежды, либо нет. Либо ты берешь монашеский обет, либо нет. И пока у тебя возникают вопросы на этот счёт, значит, у тебя есть сомнения, а покуда есть сомнения, значит, ты не готова к такому сценарию. Решение надо принимать, когда его не надо принимать – когда оно становится таким естественным, как шаг правой после того, как ты шагнула левой, как вдох после выдоха».

Так я не ушла в монастырь, чему сейчас, честно говоря, очень рада. А слова эти помогают мне до сих пор.

К ним я ещё вернусь, потому что считаю «искусство маленьких шагов» самым важным, в том числе в реабилитации после ретрита, но сейчас — к Гоенке.
В лекции предпоследнего дня Гоенка говорит, что была проведена большая хирургическая операции и теперь раны нужно смазать. Для этого утром последнего дня предлагается изучить медитацию метта (медитация любящей доброты), а в рамках программы социализации разрешается разговаривать (наступает конец «благородной тишины») и показывают документальное кино, чаще всего «Випассана в тюрьме».

Когда я была менеджером на одном из курсов в индийском центре, то в последний день у меня была специальная инструкция — найти тех, кто не хочет социализироваться и разговорить их. В заключительной утренней лекции одиннадцатого дня Гоенка говорит, что главное— продолжать медитировать: час утром и час вечером. А после этого всех кормят рисовой кашей и отпускают по домам. Вот и всё. Живи как знаешь.

По моим наблюдениям, есть три категории «вернувшихся». Первые, чтобы принять и переварить этот опыт, обращаются за поддержкой извне. Они охотно делятся личными переживаниями, задают вопросы, ищут советы и рекомендации.

Вторые пытаются справиться сами. За десять дней молчания они хорошо усвоили, что со своими нарывами и ранами надо работать самостоятельно. Единственный комментарий, который медитаторы получают в помощь на курсе: «Наблюдай. Продолжай наблюдать. Всё а значит, тоже пройдёт». Совет универсальный, но, к сожалению, срабатывает не всегда. Не так много людей, особенно практикующих недавно, способны уравновешенно наблюдать за развернувшимся внутри адом, а не скатиться в страдания. Им бы поделиться, вербализовать свои переживания (вербализация как раз позволяет взглянуть на вещи более дистанцированно и объективно), но они замыкаются.

Третья категория людей, не осознавая глубины произошедшей перепрошивки или пребывающая в состоянии шока, пытается игнорировать пережитое. По возвращении они ведут себя так, как будто никуда и не уезжали: «то, что было на Випассане, останется на Випассане». Проблема в том, что неспособность переварить и интегрировать столь интенсивный опыт оседает в глубинах сознания как травма.

Порой те, кто не сумел справиться самостоятельно, спустя какое-то время, обращаются за помощью к специалистам: гештальт-терапевтам, гипнотерапевтам и прочим клиническим психологам. Коучи делают столь лестные для эго выводы, что их методы гораздо более эффективны и полезны, а учение Будды «опасно», «слишком интенсивно», «далеко не все к нему готовы», «способно покалечить». Подобные точки зрения мне не раз приходилось слышать от психотерапевтов.

Моё же мнение по этому вопросу таково: если вы оказались на Випассане, прожили там все десять дней и не сбежали, значит, вы были к ней готовы.

Но теперь осталось проделать не менее сложную работу — интегрировать полученный опыт в повседневную жизнь. И интегрировать с пользой для себя.

Говоря об основных трудностях, с которыми вы можете столкнуться, вернувшись домой, я бы выделила следующие:

Социальная адаптация
Принятие произошедших внутренних изменений — нового «я»
Активная деятельность
Гиперчувствительность
Утомляемость

«Маша, подскажи мне, пожалуйста. Такое странное состояние после практики. Я могу только минут 20 идти по улице, кажется очень долго — почти бесконечно, потом очень устаю, слишком много всего и физически тоже. Мне сложно писать и рисовать, как будто я эти умения достаю откуда-то из глубокого ящика и нужно время, чтобы они дошли. Мне страшно, если честно». Дина
В этих строчках очень ёмко описывается всё, с чем сталкивается практически каждый медитатор. И поначалу эти состояния могут озадачить и даже напугать.

Давайте попробуем описать, что происходит с нами на практиках медитации. Мы сидим в замкнутом пространстве, в тишине, пытаясь сконцентрировать свой ум на одном объекте: дыхание ли, ощущения тела, точки тела – неважно. Мы стараемся не уходить в мыслительный процесс, а просто наблюдать. Из активной фазы вывести ум в пассивное состояние, вместо симпатической активировать парасимпатическую нервную систему.
И вот медитация окончена, мы выходим из зала на улицу. После этой тишины и созерцательности внешний мир с его какофонией звуков, палитрой красок и запахов и — это просто взрыв для восприятия.

Это как быть на детоксе и голодать неделю, а потом съесть первый десерт — столько оттенков вкуса, столько ощущений! Или знаете, в детстве у меня были только русские фломастеры — набор из шести цветов. А потом в третьем классе я впервые увидела японский набор из 100 штук. И мир мгновенно из шестицветной палитры распался на сотню цветов и оттенков. Так же и в медитации. После каждой практики мой мир распадается на тысячу звуков, ощущений, красок, кажется, что их слишком много и они перегружают восприятие.

То же произошло и с Диной: все органы восприятия обострены, слишком много информации и объектов, поэтому она и чувствовала такую усталость.
Насчет времени… Один мой ученик говорит, что у него даже после йога-классов такое наступает. Он называет это «эффект велосипедиста». Можете поискать в воспоминаниях Хофманна о его первом опыте с ЛСД.
Смысл в том, что меняется субъективное восприятие времени и каждый миг становится супернасыщенным.

Например, обычно поход в магазин занимает у меня десять минут и не оставляет в памяти значимых душевных переживаний. Если я выйду за хлебом после медитации, скорее всего, потрачу минут двадцать, а ощущаться поход будет как полнометражный приключенческий фильм. Я столько деталей замечу, которых не видела раньше, столько психоэмоциональных состояний отслежу, столько ощущений меня накроет и обнимет!

Поэтому после медитации я стараюсь на улицу не выходить, а делать дела домашние.

Также прозвучало важное наблюдение о том, как сложно включаться в активную деятельность после практики. Абсолютно согласна.

Представьте, вы десять, возможно, двадцать дней тренировали свой ум, чтобы быть в моменте, то есть, чтобы не думать, а чтобы наблюдать. И вот теперь вы резко ему меняете задачу и хотите из пассивного состояния вывести в активное.

Увести в то измерение, где есть память, логика, навыки. Естественно, он сопротивляется. И чем глубже вы медитируете, тем сложнее возвращать себя.

Именно поэтому Дине, дизайнеру по профессии, так сложно доставать даже такие привычные навыки как черчение и рисование.

Я вспоминаю себя после Випассан, когда видишь всю красоту и уродство мира, всю его пронзительность, когда хочется замереть и просто наблюдать, избегая активных действий. Любых. Даже моей родной аштанги. Потому что каждое действие распадается на тысячу маленьких. Потому что кажется, что своим действием я рассекаю гармонию мира внутри и снаружи. И лучшее, что я могу сделать — это просто созерцать.

Напоследок скажу, что поиск баланса между практикой медитации и активной социальной жизнью занял у меня несколько лет. И сейчас я стараюсь более осознанно относиться к реабилитационному периоду. Пока не переварю материал одного ретрита, я не начинаю новый трип.
Продолжение следует.

Во второй части — про то, как адаптироваться к жизни в «Большом мире» и провести первые дни после ретрита.

Оставляйте комментарии, если возникают вопросы.

Ваша в йоге,

Маша.

Продолжение:
Випассана. Жизнь после. Как вернуться в «большой мир» после ретрита (Часть II)

Автор статьи: Гамалеева Мария
Сооснователь проекта Acro&Yoga. Преподаватель Акройоги, Аштанга Виньяса Йоги, практик медитации.